Щетинин Владимир Сергеевич. Выпуск 1967 года.

Источник:  http://trudoros.narod.ru/molnia/307_05/pismo_ubivaut.htm

Меня зовут Владимир Сергеевич Щетинин. Я инвалид 1 группы Великой Отечественной войны, блокадник Ленинграда. В 1941 году, когда началась война с Германией, отец ушел на фронт, мать эвакуировали, а мне в 15 мальчишеских лет удалось остаться в блокадном городе: я всеми фибрами души стремился попасть на флот или на боевые корабли. В 15 лет, вместе с другими подростками принял воинскую присягу, получил карабин, выучился корабельной специальности, получил направление юнгой на линкор “Октябрьская Революция”, где до сих пор состою на учете в совете ветеранов команды и веду военно-патриотическую работу среди молодежи…

До конца войны мы гнали фрицев до Германии, освобождали Прибалтику. Многие погибли. Сразу после войны мне пришлось наверстывать школьную программу за четыре года. Я сдал экзамены за три класса. Затем закончил 10 классов экстерном. Учась в школе. Я беспрерывно работал на флоте, служил на кораблях, тонул, спасал, находился вдали от Родины. Моим домом стал корабль, квартирой - каюта. Собственного жилья я не имел. Ведь нас, бывших юнг, молодых краснофлотцев, признали участниками ВОВ только при Брежневе, хотя у нас есть боевые награды, и многие из нас погибли в боях. Как инвалид, участник войны и блокадник я должен был получить отдельную квартиру еще 40 лет назад. Но жизнь сложилась по-другому…

Моя старшая дочь Виктория родила и воспитала 7 (семь!) детей, живет отдельно. А мне дали комнату в коммуналке подведомственного Северной Верфи дома, куда я устроился на работу. Мое первое жилье точно отвечало суровой норме: 2,5 кв. метра на человека и ни одного сантиметра лишнего! Но я редко бывал в своей клетушке, потому как постоянно выходил в море на испытания новых кораблей, учился заочно в университете… После окончания заочно факультета журналистики ЛГУ, меня направляют в Таллин для работы в газете “Моряк Эстонии. Опять чужбина, Опять койки в общежитиях. Опять поиск угла под съем….

Отработав положенное, вернулся в Ленинград. Прописался в аварийной коммуналке на последнем этаже дома по Лесному проспекту, 59, кв.287. На следующий день обнаружил, что с потолка льет дождь, двери на балкон не закрываются – рассохлись. Зимой мою комнату заносило снегом. Мои товарищи по Совету ветеранов начали хлопотать за меня. Куда мы только не обращались! Кому мы только не жаловались: в Комитет по содержанию Жилфонда города, к секретарю Выборгского РК КПСС Завьяловой, к Генеральному секретарю и Президенту СССР Горбачеву, в десятки чиновничьих контор. Но в то время пришла перестройка, смута. На жалобы и письма ветеранов чиновникам было наплевать… Хотя сами они быстро смекнули, что на смуте и “общечеловеческих интересах” можно поживиться неплохо. Начальник ЖУ Выборгского района увеличил себе жилплощадь, прописывал в благоустроенные квартиры родственников и угодных лиц. А глава районной администрации оказался таким жуликом, что ему посвятили главу в книге “Коррумпированный Петербург” А.Констинова. СО стеклянными глазами выслушивали перевертыши мои жалобы, недовольно морщили бы, когда я сообщал о том, что меня не имели права поселять в квартиру, где проживает бывший рецидивист, постоянно угрожающий мне убийством. Еще больше чиновники негодовали, когда я цитировал на память Жилищный Кодекс РСФСР, Постановление Госдумы и постановление Губернатора СПб, согласно которым мне, как инвалиду 1 группы, участнику ВОВ и блокаднику власти обязаны предоставить новую, благоустроенную квартиру, отвечающую всем требованиям по уходу за больным человеком. В такие моменты, мне казалось, чиновники готовы были меня убить.

Наконец, осенью 2001 года, жилотдел ТУ Выборгского административного р-на СПб соизволил оповестить меня о получении квартиры. В этот “счастливый” момент, я лежал в госпитале ветеранов войны в тяжелом состоянии. Меня предупредили, что ордер действителен только в течение 10 дней... 

По моей просьбе меня, тяжело больного, выписали из госпиталя, чтобы я успел оформить все необходимые документы и въехать в квартиру. Естественно, какие-то бумаги мне помогли оформить друзья по доверенности, а в некоторых случаях, когда была нужна личная подпись, меня буквально волокли или возили по жилотделам и милициям. 

И вот в кабине старого обшарпанного лифта я поднимаюсь на последний этаж кооперативного дома по Кондратьевскому переулку, 79, в квартиру 156, выделенную мне “для улучшения условий проживания”. Входная дверь изрезана или изрублена топором, ни ручек , ни звонка нет. Внутри квартиры – на полах вздувшийся пузырями линолеум, ржавая ванна наполнена пустыми бутылками, саноборудование разворовано… Меня опять обманули. “Благоустроенное жилье” оказалось заброшенным складом и местом для выпивки местных сантехников. НО самое страшное ждало меня ночью. Оказалось, что за тонкой стенкой моей “благоустроенной квартиры” установлен мотор лифта, постоянный грохот которого превратил первую и все последующие ночи в невыносимую пытку. Мало этого! Через три дня из ЗСК 359 мне доставили платежное извещение, согласно которому, я обязан погасить задолженность по квартплате за последние 17 (семнадцать!) лет на сумму 6537 р.52 к.. Еще через неделю лифт сломался, по ночам стало тихо, но выйти на улицу, а затем подняться на костылях на 9 этаж – тоже пытка. Зная отношение местных чиновников к моим жалобам, друзья –ветераны посоветовали обратиться в Комиссариат по правам человека при ООН. Из Комиссариата пришел ответ, что Россия не подписала конвенцию о пытках. Мы приняли решение обратиться в Комиссию. По правам человека в Женеве. Может, пыток в Пит ере и нет, но то, что нас убивает здесь банда ЖКХ – это факт. От имени инвалидов и участников ВОВ – защитников Ленинграда: Петрова, Корзунова, Пелевина и других, кто страдал в коммуналках и ушел на тот свет – мы требуем привлечь к ответственности банду ЖКХ за организацию ускоренного умерщвления стариков.

И пусть эти бандиты раскошелятся и оплатят похороны и всякие ритуальные услуги семьям замученных ими ветеранов войны и труда.
В.Щетинин, 
инвалид 1-й группы, блокадник, 
бывший штурман дальнего плавания.